Все книги автора Лина Кострова

Говорят, чудовища прячутся в лесах, в замках, в чужих снах. Но чаще — в самом человеке.Этот сборник — собрание снов и исповедей, превращений и предательств. Здесь охотник умирает в доме ведьмы, чтобы проснуться зверем. Здесь девушка помнит свои сто жизней — и отказывается проснуться в новой. Здесь особняки шепчут имена тех, кто был «до», а голос мужа звучит мягко, как капкан. Это истории о тех, кто был спасён слишком поздно, и тех, кто спасал, заплатив собой. Истории, в которых любовь рвёт когтями, а пробуждение страшнее сна. Не ищите здесь монстров в зеркале. Они уже вошли — с тихим шагом, с ласковым голосом. И остались.

Проводница Ольга отправляется в рейс по привычному маршруту Москва-Владивосток. Всё идёт как всегда, пока она не начинает замечать странности: одни и те же лица среди пассажиров, исчезающие анкеты и станцию, название которой появляется на каждой остановке.Поезд будто зациклился — но, похоже, никто, кроме неё, этого не замечает. Станции повторяются, окружающие ведут себя так, словно уже были в этом рейсе. А сама Ольга вдруг обнаруживает своё имя в списке пассажиров…

Лив бросает всё ради любви и переезжает в дом у норвежского фьорда — белый, старый, впитывающий соль и тишину. Её муж, океанолог Йоаким, говорит, что здесь проще дышать, но по ночам он исчезает в подвале, а в дальней комнате кто-то оставляет живые ромашки. Местные избегают разговоров, залив кажется живым, а тишина — наблюдающей.Постепенно Лив понимает: в этом доме живёт не только прошлое, но и нечто иное. Чтобы понять, кто — или что — делит с ней жилище, ей придётся нырнуть в глубины чужих воспоминаний и собственных страхов. Но чем ближе она подбирается к истине, тем отчётливее ощущает: фьорд держит её крепче, чем любовь — и назад пути уже нет.

Подросток Нико находит за старым шкафом кладовку, а в ней — дверь в точную копию своей комнаты, но чуть «сдвинутую», чужую. Внутри кто-то живёт, дышит, знает его имя и оставляет записки, написанные его же почерком. Постепенно Нико понимает: дом меняется, дублирует, вытесняет, и житель комнаты-двойника уже начал занимать его место.

Когда родители уезжают, Аля остаётся у странной тёти на Васильевском острове — в доме, где шторы всегда закрыты, а страх может стать приглашением. Каждую ночь город по ту сторону мостов становится всё ближе. Главное — не впустить его обитателей. Но что делать, если они уже знают твоё имя?

Существует мнение, будто призраки прошлого способны обитать не только в старинных особняках и увядших садах, но и в мыслях тех, кто осмелился заглянуть за грань очевидного. Перед вами — хроника, составленная из дюжины и более странных происшествий: исчезновение гостя в зеркальном зале, алхимический опыт, превративший учёную в сосуд для чужой воли, а также усадьбы, тени, голоса и фигуры, коим место — скорее в молитвенниках, чем в домах человека.Прислушайтесь к звуку шагов на пустом этаже. Не каждый, кто поднимался по лестнице, доходил до конца. И не каждый, кто смотрел в зеркало, видел лишь своё отражение.

Мира Рыбакова — сотрудница статистического бюро, привыкшая к таблицам, нормативам и устойчивому интернету. По долгу службы она попадает в один странный дом: обшарпанный, исчезающий с карты, с котом в цилиндре, ворчащей печкой и жильцами, о которых в документах не сказано ни слова.Дом то прячется за стройкой, то маскируется под бабушкин чулан, то появляется в огороде, где неделю назад был снег. А вслед за ним в жизнь Миры врываются и его обитатели с друзьями и соседями: Яга в спортивном костюме, водяные на собрании профсоюза и ревизор из Управления по делам кикимор.Миру это всё, мягко говоря, не устраивает. Она привыкла понимать, где заканчиваются данные и начинается аномалия. Но в этом городе — под его шумом, маршрутками и коммунальными буднями — проснулись сказки. Им просто нужен человек с планшетом и сердцем, готовым услышать. А Мире — возможно — нужен именно этот дом.

Она стояла у калитки, и солнце плыло по её волосам, как мёд по ложке. Они были длинными, чуть волнистыми, цвета пшеницы. Я никогда не видел таких волос. Никогда не видел такой девушки.Вольный ретеллинг «Красавицы и чудовища».