В объятиях Мары

День сливался с ночью, а Явь с Навью. Нечисть боготворила вечные сумерки, окутавшие здешние места. Но и местные не промах оказались, смекнули, что анчутки да лешие болот здешних бояться, и на поклон к Царице Топи Великой зачастили. Государь разгневался, как так, его народ, да иной Царице перстни целует, повелел отодвинуть границу. На две сажени всего, большего не смеет от владычицы болот требовать. За тем и созвал к себе богатырей, наказал самому смелому пойти и передать Царице повеление. Вот и сидит теперь Лан в заплёванной корчме, ведёт записи, чтобы не упустить ни одного великого деяния доброго молодца — богатыря Даряна.