Все книги автора Анастасия Рысь

Мирослав тяжело раскрыл глаза под звук запиликавшего будильника. Потянувшись к святящемуся, чуть ползущему, словно по кругу прямоугольнику экрана смартфона, вибрирующему на тумбочке у кровати, юноша одним небрежным нажатием отключил сигнал. Зарывшись лицом в подушку, Мирослав поворочался под одеялом – за ночь ставшим раскалённым от телесного тепла, и, прокашлявшись, сел на кровати. Судорожная зевота, пронизавшая мелкой тряской всё тело окончательно разбудила парня, и он, щурясь, сквозь окно, занавешенное полупрозрачными лиловатыми шторами посмотрел на улицу.

Юсфа был старше Иасеха на 10 годов, хотя с виду годился ему во внуки. Постоянный приём омолаживающей сыворотки привёл к тому, что настоящий возраст Юсфа практически невозможно было идентифицировать. Будучи настоящим возрастным оборотнем – Юсфа часто сбивал окружающих с толку, ибо в его на вид 25 – годовом юном теле жило 350 годов опыта и отборной хилийской «мудрости».

Аннотация отсутствует.

Нха сидел на медицинской кушетке и со злостью таращился куда-то в пустоту перед собой. Его пальцы со сбитыми в кровь костяшками впились в мягкую черную обивку сидения, и, казалось, вот - вот продавят ее насквозь. Мокрое от слез лицо с прилипшими ко лбу и щекам волосами было абсолютно неподвижно. Лишь изредка Нха напряженно двигал челюстями и его глаза в эти моменты недобро сверкали, подтверждая всю темную природу размышлений донимавших его.

Стадия ишем (женская фаза) в хилийском обществе являлась доминирующей. Её оскорбление считалось чуть ли не политическим преступлением в сфере, которая касалась размножения. Ишем имел полное право предъявлять претензии к зачавшему в его организме зародыш гверему, даже будучи гораздо ниже по статусу, чем последний. Разумеется, это право носило формальный характер, и высшее знатное звено и элитары ему, можно сказать, не подчинялись вовсе.

Аннотация отсутствует.

Аннотация отсутствует.

Аннотация отсутствует.

Обучение в аудиториях группового типа происходило по системе «свободного восприятия информации». Подопечные смотрительской, а именно дети Владык высшего ранга во время занятий могли сидеть, стоять, прохаживаться и даже лежать (для этого в аудиториях были установлены специальные лежанки). Кроме того не занятые каким-либо заданием, порученным им преподавателем, юные хийлы могли самостоятельно, по их выбору просматривать текстовые и голографические материалы, причем не обязательно связанные с темой занятия, решать логические и математические задачи, рисовать, разбирать головоломки – и делать это как по одиночке, так и в компаниях.

Как пауки на бронированного жука – они свалились на кшатра, сначала двое, потом пятеро. Спустя мгновения их было уже больше десятка. Первых напрыгнувших на него противников, кшатр отшвырнул от себя с молниеносной реакцией. Следующих, мёртвой хваткой вцепившихся ему в руки, шею и грудь, – вой старался оглушить мощными ударами и стащить с себя. По началу ему это удавалось, но черти лезли и лезли на него – облепляли, клонили к полу. То и дело в полумраке сверкали лезвия ощеренных хвостов. Выроненный из израненной руки, упал на окровавленное покрытие щит с гордым крылатым символом. Кшатр грозно зарычав, предпринял последнюю попытку подняться – выпрямился почти во весь рост, словно мишурой облепленный телами хийлов, но обессилевший, истекающий кровью всё же рухнул на колени под чудовищной тяжестью тел 15-20 чертей, упрямо тянущих его к полу.

Белая замолчала – прямая и гордая, как кумир Богини, который стоял у нее за спиной. Ее непоколебимость была тверже стали и Сефир кожей ощущал крепость убеждения людинки. Но именно эта её неприступность, её упрямство и самое болезненное, самое колкое – пренебрежение им – Сефиром! Жена врага – он мог бы взять её под свое покровительство, пусть для тешенья эго, пусть для сладкого чувства мести, которое питало бы его гораздо дольше, чем высосанная из тела белого пилота кровь. Пусть! Но он предложил ей жизнь! Такая огромная плата за столь куцый список удовольствий. Самое дорогое и значительное – жизнь! По доспехам хийла волнами забегала чёрная материя. Воздух вокруг Сефира отяжелел и зарябил, словно от сильного жара. Ни разу не оскорбив его и не коснувшись – эта людинка легко и играючи, просто отвечая на вопросы – втоптала его в грязь.

Чёрный корабль завис на удобной, отмеченной Сефиром при первой попытке нападения точке, и начал формировать энергетическое оружие. Толстые жгуты чёрной материи, сплетаясь подобно змеям, затеявшим брачный танец, быстро нарастили на носу корабля причудливый конический ствол, и поползли по его поверхности против часовой стрелки. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. В сотнях щелей между соприкасающимися, заползающими друг на друга «змеями» начало пробиваться алое свечение. Оно то появлялось, то гасло под непрекращающимся шевелением. Наконец конус вспыхнул, будто облитый расплавленным металлом. Вращение на его поверхности стало настолько быстрым, что уже ничего нельзя было разобрать. Остались лишь молнейносно сменяющие друг друга полоски алого свечения и чёрный дрожащий блеск.

Последний раз облетев огромный, облепленный мелкими боевыми кораблями ковчег, Сефир, играючи вывел Пушпану из преграждающих линий силовых полей, обогнул до отказа заполненную подбитыми судами трассу, ведущую к докам, и, послав на всех частотах направляющий сигнал – завис на месте. Борта ковчега, после его зова тут же вскрылись многочисленными зевами ангарных выходов. Из чрева корабля, как семена, начали высыпаться боевые корабли – хищные, остроносые, они сливались в единый стройный поток и рекой текли к месту указанному Владыкой. Среди них, выделяющиеся из общей массы – крупные и неповоротливые- двигались монументально подобные таранные установки. Это были большие корабли прямоугольной формы, с чернеющими на их центральных гранях жерлами, прячущими в себе жала титанойдых буров.

«Не допускайте Чужеземцев к дочерям вашим, ибо совратят они дочерей ваших, и растлят Души их чистые, и Кровь Расы Великой погубят, ибо первый мужчина у дщери, оставляет Образы Духа и Крови"Славяно-Арийские Веды

В этот момент Шэах встретился с кшатром взглядом. За переливающейся поверхностью энергетического щита, на хийла смотрело, словно сама смерть – белое, невероятной красоты лицо…и эти синие, яркие, как кристаллы щели глаз… В нём не было ни гнева, ни злобы – чувств, так знакомых локхему, и часто одолевающих его в бою. Только грозное обещание возмездия, неумолимое, как разрушительный танец Чёрного Бога. Шэах ощутил, как у него задрожали колени. Не-е-ет…это была уже не психологическая атака…что - то непостижимое…сопротивляться ТАКОМУ его не учили.

Пушпана увеличивалась. Она всё стремительнее заполняла собою огромный шлюз – жадно пожирая окружающее её пространство. Чёрные, будто всасывающие в себя свет тяжи чёрной материи, поползли по огнеупорному покрытию. По поверхности корабля, формой ставшего напоминать сгорбленного длинношеего стервятника – будто катились волны. Кое-где из исполинского тела корабля высовывались пучки отростков – и снова втягивались в его стенки, утопая как в густой смоляной реке. Пару раз на головной части Пушпаны резко выстреливали наружу громоздкие призматические кристаллы, но почти сразу поглощались или приобретали сглаженные очертания. Корабль исследовал окружающую его среду и вспоминал все этапы своего развития. Великолепные и угрожающие – на боках Пушпаны зашевелились исполинские крылья – пока еще неровные и текучие, но в скором времени готовые окрепнуть, затвердеть и, раскрывшись, начать ловить потоки космического ветра.

Аннотация отсутствует.

Адреналин ударил в голову, как чугунный набат. Подгоняемый каким-то неведомым глубинным порывом, ассимилятор выпрыгнул из угла, как чёртик из табакерки, наскочил на наемника и с размаху вонзил ланцет ему в грудь. Боевой хийл, надо отдать ему должное, - среагировал молниеносно, вовремя отпрянув в сторону. Не сделай он этого – ланцет вошел бы ему не в грудь, а в горло. Рванувшись было к двери, ассимилятор вскрикнул. Наемник, нагнав его, схватил эскулапа за плечи. У хийла потемнело в глазах. Словно стальные тиски – пальцы помощника сжались на живой плоти, и ассимилятору на секунды показалось, что ему оторвали руки. Задыхаясь, он от боли выронил ланцет, сознание мигнуло и пропало, увлекая своего хозяина в бездонную черную воронку небытия.

Мутный и холодный рассвет. Неохотно начинаю двигаться в гравитационном поле, зависший посреди комнаты. На всякий случай над расстеленной постелью чтобы в случае форсмажора свалится в нее и как ни в чем не бывало закутаться в этих человечьих тряпках. Чешуя под маскировочной кожей так и шевелится. Не смогу выразить ни на одном из 126 языков и наречий, которые я знаю. Как мне хочется снять эту кожуру, нырнуть в парную пенящуюся воду и сидеть в ней до скончания всех циклов и регламентных периодов.

Хийл стоял у тяжелых каменных дверей и напряженно выжидал. Царившее кругом безмолвие – глухое и обволакивающее словно усыпляло. Лишь звуки капель, редко падающих с высоких сводов, нарушали его. Тихий гул работающих двигателей исполинского корабля, практически не слышный, - сливался с ритуальными завываниями чёрных жрецов. Они, словно однотонная угрюмая песня доносились из разных концов закрученных коридоров, которые вели в центр этой специальной, особо защищенной палубы.